Літературні читання "До 130-ої річниці від дня народження А.Макаренка

Вечір одного автора. Літературні читання

 

А.С.МАКАРЕНКО. ОПОВІДАННЯ

 

МЕТОДИЧНІ ПОРАДИ ЩОДО ПРОВЕДЕННЯ: літературні читання проводяться для учнів середніх-старших класів, до читання вголос залучаються діти за їх бажанням, але бажано із хорошими навичками читання. Керівник має підготувати дітей до цього процесу, вказати на необхідність при читанні витримувати виразність, достатню гучність та темп читання, щоб інші могли насолодитись почутим.

Бажано, щоб учасники читань сиділи у невимушеній атмосфері, краще півколом на зручних стільцях. Можливе чаювання після прочитання твору під час заключної бесіди.

 

Учитель: Сьогодні, напередодні святкування громадськістю 130-ої річниці від народження великого українського педагога та письменника Антона Семеновича Макаренка, я пропоную вам провести літературні читання саме його творів. Із біографією Макаренка ви ознайомились завдяки уже проведеній вікторині. Тож ми зупинимось лише на деяких моментах з його життя, щоб вам було легше сприймати його твори.

Учень: У перші роки своєї вчительської діяльності Макаренко навчав дітей робітників російської мови, малювання, арифметики і географії. Учні любили педагога за щирість, увагу до їх потреб. Антон Семенович захоплююче читав і розповідав. У будь-яку пору року він влаштовував для дітей ігри, проводив з ними екскурсії, походи. Антон Семенович дбав про те, щоб його учні вчилися розповідати про побачене.

Учениця: Інтерес до знань, любов до хорошої книги, вміння мислити, правильно розуміти все, що відбувається навкруги — ось що виховував Макаренко в своїх учнях.

А.С.Макаренко з великим інтересом вивчав історію, знав усі книжкові новинки. Колишній викладач історії Полтавського учительського інституту, де навчався згодом Макаренко, згадує, що його колеги дізнавалися про нові книжки від Макаренка. Антон Семенович міг напам’ять переказувати цілі уривки з творів Бєлінського, Добролюбова, Горького, Короленка.

Учень: У вересні 1920 року за шість кілометрів від Полтави він створив і очолив трудову колонію для неповнолітніх правопорушників. Працюючи з колишніми правопорушниками, Макаренко прийшов до висновку, що немає дітей морально дефективних, а є діти, які тимчасово потрапили у біду. Вони такі ж талановиті й здібні до життя, праці, творчості, до щастя, як й інші.

Макаренко почав ігнорувати всі минулі «історії» колоністів. «Питання не в твоїй історії, а в тому, який ти товариш, …який працівник», — говорив педагог. Це була повага до особистості кожного і прояв довіри до нього. Для колонії це стало непорушним законом. Всім колишнім правопорушникам було заборонено розповідати про свої минулі «пригоди», а вихователям — запитувати про це. Колоністів орієнтували на їх майбутнє, а не на минуле.

Учениця: Антон Семенович Макаренко був не лише великим педагогом, який сьогодні має світове визнання, а ще й письменником — для дітей і про дітей. У 1934 році, першого червня, його прийняли до Спілки радянських письменників.

У творчому портфелі письменника і оповідання, і повісті, і драматичні твори. Найвідоміші з них повісті «Прапори на баштах» та «Педагогічна поема».

Учитель: Але ці твори, в яких Макаренко пише про своїх вихованців колонії та комуни, ви зможете прочитати самостійно. А сьогодні ми почнемо знайомство із його художньою спадщиною через невеликі твори.

Наприкінці 1932 року письменник написав свій драматичний твір — п’єсу «Мажор». Але, на жаль, рукопис його було украдено в поїзді, коли Антон Семенович їхав із Харкова до Новоросійська. Про це розповідається в оповіданні «Випадок у поході». Саме це оповідання ми з вами зараз і прочитаємо. Що ж стосується п’єси, то другий її варіант Макаренко написав восени наступного, 1933 року.

 

Бажаючі учні по черзі читають оповідання вголос.

 

СЛУЧАЙ В ПОХОДЕ

 

Рассказ

 

Несколько лет назад, закончив полугодовой план на своем заводе, коммуна отправилась в поход. В этом году был большой поход, к нему готовились с самой осени. Поход - дело сложное.

В начале июля четыреста коммунаров маршем прошли к вокзалу, взволновали город звоном своего могучего оркестра. За последним взводом малышей шумели три грузовика обоза. На грузовиках сложено все наше имущество: провизия, корзинки с костюмами, чемоданы, даже мелкие вещи, в строю ведь не полагается нести что-либо в руках. Однако в первом взводе все-таки несут чемодан. А в чемодане деньги. За зиму каждый коммунар накопил из заработка несколько десятков рублей чистых сбережений, а некоторые и больше сотни. Деньги эти еще не были выданы коммунарам, а общее собрание так и решило: не нужно их сейчас раздавать, а то растратим, а на Кавказ приедем без денег. Поэтому деньги находились на моей ответственности. Я сложил их в чемодан среднего размера, и они насилу-насилу в нем поместились - пятьдесят пять тысяч рублей и все пятерками и тройками. С большим трудом закрыл я крышку чемодана, а потом посмотрел на него с грустью:

- Что же это выходят: я должен весь поход носить этот чемодан?

Председатель совета шестнадцатилетний Шурка Неварий попробовал чемодан на вес и завертел головой:

- Действительно; тут пуда полтора. А как же быть?

И другие ребята задумались. Кто-то сказал:

- Пятьдесят пять тысяч рублей - не шутка. А у нас народ разный есть.

Народ в коммуне был и в самом деле разный. Почти все пришли в коммуну из беспризорности, а некоторые и тюрьмы попробовали. В коммуне все были хорошими товарищами, но случалось, нет-нет, да и пропадет у кого-нибудь рубль или три - украли. А здесь большие деньги - большой соблазн.

Думали старшие и решили: отдать чемодан с деньгами на хранение первому комсомольскому взводу, пускай как хотят, так и управляются с ним.

Первый взвод не уклонился от ответственного поручения, и поэтому в их рядах всегда болтался у кого-нибудь в руках черный чемодан среднего размера.

Поход был большой. Девятьсот километров проехали поездом до города Горького, в Горьком дня четыре гуляли, побывали в Балахне, на автомобильном заводе, по городу сделали маршей не меньше, как километров на сорок. И всегда в первом взводе немного портил строй этот самый чемодан.

Потом мы заарендовали пароход и  поплыли вниз по Волге. Плыли долго, не спешили, останавливались в каждом городе. На пароходе я начал ребятам выдавать деньги. Выдавал понемножку, чтобы и на Кавказ осталось, но все же за десять дней плаванья роздал восемнадцать тысяч пятьсот сорок один рубль двадцать пять копеек. При каждой раздаче составлялся список, и в нем ребята расписывались. Списки эти я складывал в другой чемодан, в котором находилась наша походная канцелярия. Этот чемодан тоже находился при первом взводе, только его не носили в строю, а сдавали в обоз.

В Сталинграде мы распрощались с пароходом и сели в поезд, чтобы ехать в Новороссийск. Поезд нам дали плохой и почему-то без освещения. Я поместился в вагоне первого взвода. Проверив караулы в каждом вагоне, я заснул. А разбудили меня рано утром общее волнение и крики в вагоне. Меня тормошили, и я еще не успел проснуться, как мне все хором закричали: только что, когда поезд отошел от какой-то станции, один человек вскочил в вагон, закричал что-то, пробежал к другому выходу, по дороге схватил чемодан и выпрыгнул вместе с ним на ходу.

- Чемодан?

- Да, чемодан. Только не тот. Он хотел, видно, с деньгами, а ухватил другой... с канцелярией.

- А где это ребята?

- Да почти все попрыгали.

- Куда попрыгали?

- А за ним. За вором попрыгали.

Поезд шел на последнем перегоне к Новороссийску. В этом городе мы стояли два дня, собирались сесть на пароход. И два дня с нетерпением ждали возвращения первого взвода. Ребята пришли только к вечеру второго дня, голодные, уставшие и подавленные неудачей. Вор, как только спрыгнул с поезда, бросился в лесок и как сквозь землю провалился. Коммунары исследовали все окрестности Новороссийска, сделали не меньше сотни километров, но ничего не нашли.

Собственно говоря, грустить было мало основания. В чемодане ничего особенно ценного не было. Но вдруг я вспомнил, что в нем лежали списки на полученные ребятами деньги. Выходило так, что я не мог отчитаться в расходе восемнадцати тысяч рублей.

Я собрал совет и объяснил ребятам затруднительность моего положения. Ребята задумались. Шурка сказал:

- Да. Дело скверное. Надо новые расписки взять... только много есть таких... неправильно напишут... как будто меньше получили... напишут.

Но у меня другого способа и не было. На общем собрании я просил ребят, чтобы каждый написал на отдельном листке бумаги расписку на все деньги, полученные в дороге.

Поздно вечером в совете стали приводить эти расписки в порядок.

Все-таки их было четыреста.

Расписки разложили в маленькие папки по взводам и отдельно подсчитывали каждый взвод. Шурка сидел как на иголках и шептал:

- От интересно... все ж таки... советские люди... а накроют, честное слово, накроют.

Помолчит немного и опять волнуется:

- Я так думаю, рублей на пятьсот накроют вас, Антон Семенович.

Кто-то возразил ему:

- Нет... рублей на сто, больше не накроют.

Перед Шуркой на столе лежит чистая тетрадь, и на ней огромными цифрами написано: 18 541 р. 25 к.

Эта цифра была взята из моей записной книжки, где я записывал все расходы по походу.

Скоро взводные итоги были проверены и записаны. Шурка взял карандаш, чтобы подсчитать общий итог, раза два просчитал цифры копеек и вдруг бросил карандаш:

- Не могу, честное слово, не могу. Считай ты, Колька!

Колька взгромоздился на стул и начал вслух:

- Три да четыре - семь, да пять - двенадцать, да девять – двадцать один...

Он записал первую цифру итога: 5

- Правильно! - заорал кто-то. Все промолчали. Через две минуты рядом с пятеркой появилась новая цифра 2.

- Здорово, - закричал тот же голос.

- Да чего ты орешь? - рассердился Шурка. - Подумаешь, здорово! В копейках никто не наврет. Считай дальше!

Колька просчитал и прошептал чуть слышно:

- Шесть.

- Сколько?

- Шесть.

- Не может быть, считай сначала, да считай правильно! Чего ты с ногами на стуле сидишь? Сядь, как человек!

Колька сел, как человек, и осторожно, нажимая на каждом итоге, просчитал цифру единиц.

- Шесть.

- От сволочи! - сказал Шурка. - Ну, черт с ними, пиши шесть.

Колька написал рядом с копейками: 6.

- Ну,  и народ же какой поганый! - произнес со злостью Шурка и глянул за окно. Там стояла толпа коммунаров, и один поднял к Шурке напряженное лицо:

- Шура, ну что? Правильно?

- Где там правильно? У вас разве может быть правильно. Сказано, беспризорники! За окном затихли.

У Кольки вдруг рядом с шестеркой появился дикий и неожиданный ноль.

- Что такое? - Шурка бледнел все больше и больше. - Считай еще раз.

Но и проверка не изменила ужасной картины: ноль. Шурка махнул рукой и поднялся из-за стола:

- Я не могу. Я ухожу.

Я удержал его за руку. Он стал в безразличной позе за спиной Кольки и боком следил за его карандашом. Карандаш вдруг медленно и слабо начертал в столбике сотен: 2.

Колька вспотел и откинулся на спинку стула:

- Два. Двести, значит.

- Еще раз! - громовым голосом заорал Шурка. Колька стремглав бросился к бумаге, но считал основательно, медленно, громко:

- Три да семь - десять, да еще четыре - четырнадцать, да девять - двадцать три, да четыре - двадцать семь, да пять - двадцать девять.

Шурка быстро поднял руку и стукнул Кольку по голове:

- Да что же ты со мной делаешь? Каких девять, каких девять? Два.

Никто не возразил против расправы. Колька встряхнул головой и пошел дальше. Под цифрой сотен стала пятерка.

- Фу! - вздохнул Шурка. Все улыбнулись.

Все остальное было правильно. Общая цифра вышла: 18506 р. 25 к.

Все устало замолчали. Кто-то сказал:

- Значит, тридцать пять рублей. Ну, это еще ничего.

Грустно все-таки задумались. Колька мечтательно смотрел на свой итог и как будто про себя сказал:

- А все отдали бумажки? Шурка скучно посмотрел на него:

- Все.

И вдруг открыл глаза и хлопнул себя по лбу:

- Ах, я, старый дурак, ах, сволочь какая! На! Из бокового кармана он выхватил бумажку и  бросил Кольке. На ней была написана расписка в том, что Александр Неварий получил в счет заработка тридцать пять рублей.

Все громко и радостно засмеялись. Шурка подбежал к окну и заорал:

- Правильно! Тютелька в тютельку! Копейка в копейку!

За окном дико заверещали "ура!". Шурка сидел и улыбался, а потом сказал спокойно и уверенно:

- Собственно говоря, иначе и быть не могло.

Бібліотекар: Чи сподобалось вам оповідання?

Чи вірили ви в те, що колоністи напишуть правду у своїх записках?

А як би ви вчинили на місці хлопців?

А ви вірите в те, що людина може виправитись після вчинених непристойних, антиморальних чи протизаконних дій?

Чи варто вам, сучасним підліткам, знати про життя підлітків першої половини минулого століття?

Учитель: Інші його оповідання, наприклад «Симфонія Шуберта», «Хочу додому», «Лікар» та інші, також взяті автором із життя, ви ж самостійно можете пірнути в сторінки життя самого великого українця та його вихованців.

Сьогодні ви з робили ще один дуже корисний крок у пізнанні свого народу через постать Антона Семеновича Макаренка, педагога і письменника, українця, якого знає увесь світ, виховними ідеями якого користуються у своїй практиці педагоги різних країн. Тепер і ви сміливо можете сказати, що знаєте, хто такий Антон Семенович Макаренко.

До зустрічі на нових літературних читаннях.