Презентація на тему: «Розвиток музичної пам’яті учнів на уроках сольфеджіо».

Музична пам’ять

Активізація розвитку музичної пам'яті на уроках сольфеджіо.

Вольфганг Амадей Моцарт( 1756 – 1791 )

Людвиг ван Бетхо́вен( 1770 – 1827 )

Віллі Ферреро вперше диригував у віці 6 років. Всі твори він тримав у пам’яті, а потім міг вже по-своєму відтворювати музику практично без підготовки. Віллі Ферреро (1906 р. – 1954 р.), італійський диригент.

Сенсационный дебют семилетнего Вилли Ферреро состоялся в римском «Teatro Augusteo», где под руководством маленького дирижёра прозвучала Первая симфония Л. Бетховена. Вилли Ферреро (США) уже в раннем детстве обнаружились тонкий слух, музыкальность, но главное феноменальная по объему и точности музыкальная память. Он мог безошибочно воспроизводить любое из множества услышанных оркестровых сочинений, что позволило ему уверенно чувствовать себя за дирижерским пультом, не зная нотной грамоты и не умея читать. Но способность даже столь одаренного ребенка управлять большим симфоническим оркестром казалась невероятной. Публику потрясала творческая воля юного дирижёра, умение вести за собой оркестр и подчинять его своим художественным намерениям. А музыканты и критики с удивлением отмечали безукоризненное чувство ритма, изящество и выразительность жестов, искусную подачу вступлений, пауз, фермат, агогических и динамических оттенков.

Сергій Рахманінов( 1873 – 1943 )

великие балуются. Однажды Глазунов пришел к Сергею Танееву и принес свое только что написанное произведение. Это была симфония. Танеев уговорил гостя исполнить ее. При этом хозяин запер все двери и попросил Глазунова начинать. Глазунов сыграл, после этого начались разговоры, обсуждение. Полчаса спустя Танеев говорит:- Ах, я запер все двери, а, может быть, кто-нибудь пришел... Он вышел и через некоторое время вернулся с Рахманиновым.- Позвольте познакомить вас с моим учеником, - представил он Рахманинова, - это очень талантливый человек и тоже только что сочинил симфонию. Рахманинов сел за рояль и сыграл симфонию Глазунова. Потрясенный Глазунов говорит:- Но ведь это моя симфония... Где вы с ней познакомились, ведь я ее никому не показывал?А Танеев говорит:- Он у меня сидел в спальне и с первого раза на слух все запомнил... Видал, какие у меня ученики!- Не ученики, а баловники! - засмеялся Глазунов.

Завдяки феноменальній пам,яті Глазунов повністю відновив почуту у виконаннісамого Бородина незадовго до його смерті увертюру до опери і фрагменти ІІІ дії. Алекса́ндр Константи́нович Глазуно́в ( 1865 – 1936 )

Однажды Шопен представил на вечере только что сочиненный экспромт, это был «Ноктюрн фа диез мажор». Рояль пел под пальцами Шопена нежно и страстно, прихотливая мелодия взмывала вверх, чтобы обрушиться потом стремительным водопадом сложнейших трелей. На мгновенье публика замерла, и вскоре зал наполнился рукоплесканьями. И вдруг неожиданно погас свет. В полумраке Шопен шепчет Листу: Сейчас ты сядешь на мое место, и сыграешь то же самое. Лист обладал поистине уникальной музыкальной памятью. «Ноктюрн фа диез мажор» звучит снова. Безошибочная цепкая память не пропускает ни единого акцента, ни одной изящной паузы. Ритм раскачивается так же свободно, как и у Шопена. И мелодия звучит при этом так же страстно, рояль поет точно так, как под пальцами Шопена. Вспыхивает лампа, и слушатели с изумлением видят за роялем не Шопена, а Листа. Тогда поднимается новая волна аплодисментов, переходящих в овацию. Ференц (Франц) Ліст(1811 – 1886 )

Однажды Шопен представил на вечере только что сочиненный экспромт, это был «Ноктюрн фа диез мажор». Рояль пел под пальцами Шопена нежно и страстно, прихотливая мелодия взмывала вверх, чтобы обрушиться потом стремительным водопадом сложнейших трелей. На мгновенье публика замерла, и вскоре зал наполнился рукоплесканьями. И вдруг неожиданно погас свет. В полумраке Шопен шепчет Листу: Сейчас ты сядешь на мое место, и сыграешь то же самое. Лист обладал поистине уникальной музыкальной памятью. «Ноктюрн фа диез мажор» звучит снова. Безошибочная цепкая память не пропускает ни единого акцента, ни одной изящной паузы. Ритм раскачивается так же свободно, как и у Шопена. И мелодия звучит при этом так же страстно, рояль поет точно так, как под пальцами Шопена. Вспыхивает лампа, и слушатели с изумлением видят за роялем не Шопена, а Листа. Тогда поднимается новая волна аплодисментов, переходящих в овацию.